АРКАДИЙ РОВНЕР
Бог в Сари Камыше
Отрывок из книги
«Путешествие Муто по Руси»

Нижний Новгород

Друзья! Для сегодняшней встречи я выбрал немного неожиданную и возвышенную тему - Бог в Сари Камыше. В книге «Встречи с замечательными людьми», в ее первой главе, - кстати, самой умной и теплой - Гурджиев рассказывает об отце и о друге отца - своем первом наставнике священнике Борше. Отец Гурджиева был ашоком, знатоком эпоса и сказителем. Кроме того, он был практичным человеком, плотником и умельцем на все руки. Гурджиев описывает сцену, когда в гости к ним пришел священник Борщ и, входя в комнату, обратился к отцу с вопросом: «Где сейчас Бог?» Отец Гурджиева, который в это время что-то строгал, не поднимая головы, спокойно ответил: «Бог сейчас в Сари Камыше». Все в этой местности знали - а дело происходило на Кавказе в городе Карсе, - что Сари Камыш - это сосновая роща в горах на границе России с Турцией. И тогда священник Борш спросил старшего Гурджиева: «А что Он сейчас делает?» - и тотчас же получил ответ: «Он строит лестницу-стремянку на второй этаж жизни, куда смогут подняться достойные люди, чтобы насладиться блаженством и покоем».

Когда я впервые «прочитал» это место, оно поразило меня своей подлинностью. Я увидел Бога в Сари Камыше - там, где прозрачный воздух и высокие сосны, - прилаживающего лесенку-стремянку. Там они недавно гуляли: Гурджиев-мальчик, его отец и друг отца священник Борш. И Бог гулял вместе с ними. Это ощущение Бога, гуляющего с некоторыми людьми в каких- то вполне определенных местах, стало для меня вполне конкретным. Вот Он в виде трех ангелов спустился к Аврааму, и Авраам препирался с Ним по поводу двух городов, а жена его долго смеялась над нелепым пророчеством. Вот Он встретил в лесу брата Франциска и громко беседовал с ним, а юноша, ставший свидетелем этой сцены, упал в обморок, так что Франциску пришлось нести его на себе и приводить в чувство, а после просить, чтобы тот никому ничего не рассказывал. Вот Он приходит ко мне в виде моих наставников и друзей, и мы с ними пьем вино и радуемся красоте мира. Это случалось раньше, это происходит сейчас и всегда.

Бог там, где мы готовы Его впустить, увидеть, услышать. Он принимает и самые невероятные, и самые будничные формы. Я согласен с христианами, что Бог имеет три лица, и я готов согласиться с Раджнишем, что Бог - это вообще не личность, а необъяснимое волнение во мне, моя внутренняя музыка, мой внутренний свет. Бог - это нечто очень интимное и очень личное. Но Бог может придти и к тому, кто отрицает Его. Он может появиться в самых неожиданных местах, так что пропадает механическая обязанность ходить за Богом в мечеть, или в церковь, или в синагогу в установленные дни и часы, но Его можно встретить и в мечети, и в церкви, и в синагоге.

Моего последнего наставника я встретил совсем недавно - два дня тому назад. Это был человек, который подвез нас с Викторией на мой шестидесятилетний юбилей в клуб «Ямского поля», где меня ждали друзья. Мы вышли из дома с большим опозданием, я поднял руку, и остановилась машина. Водитель ее был послан мне к моему дню рождения как настоящий дед Мороз. Оказалось, что он азербайджанец, человек с десятилетним образованием. Пока он вез нас на встречу, он объяснил нам все и про себя, и про Бога, и про судьбы народов, и про суть мироздания.

Он начал с истории Кавказа: рассказал нам, кто такие чеченцы, адыгейцы, абхазцы, грузины и армяне, откуда они появились, какие у них языки и обычаи. С большой нежностью он, азербайджанец, говорил об армянах, об их трудолюбии и талантах. Потом он перешел к Персидской империи, к Дарию и Киру, маздаистам и исмаилитам. С воодушевлением говорил он о России, христианской стране, пригревавшей и мусульман, и буддистов, и шаманистов. «Ведь вот вокруг Германии народы не собирались, - говорил он, заглядывая мне в лицо сбоку и останавливаясь в нужный момент на светофоре, - а в России собралось столько разных народов, и все всегда жили в согласии».

Потом он заговорил о Боге и сказал мне, что Бог подобен электричеству. Лампы, утюги, телевизоры, - все они мертвы, бессмысленны, если их не подключить к электричеству. То же самое с человеком: он - кукла, если не подключен к той энергии и лишен того содержания, которые его одухотворяют. Однако в каждом из нас эта энергия проявляется по-своему. Напоследок он сообщил нам, что в третьем тысячелетии не будет таких ужасных катастроф, которые были во втором, - эпидемий, войн, революций, лагерей смерти, - это станет бессмысленным, потому что оружие, которым люди владеют, слишком опасно. Поэтому больше не должно быть такого кошмара, который был в XX веке. Напротив, в мир придет новая идея - это может быть и новая религия. Но главным проектом третьего тысячелетия станет новое человечество. Так сказал мне на прощание мой наставник и, взяв с меня за урок символическую плату, скрылся за поворотом.

То, что миру нужна новая идея, это мы чувствуем все. Как ни прекрасны все старые идеи - и египетские, и вавилонские, и ведические, и иудейские, и христианские - мы не смогли их удержать. При всем нашем к ним респекте они или ускользнули от нас, или вытолкнули нас. И вот почти весь последний век мир прожил без них. И при этом в нас продолжала жить тоска по пониманию, тяга к вертикали. Это очень важное обстоятельство, которое нельзя недооценивать. И поэтому вопрос о новой идее и о новом человечестве - это вовсе не праздный вопрос.
Друзья, вообще я должен признаться вам, что разговор о Боге, который живет в Сари Камыше, - это только повод и предлог для того, чтобы встретиться с вами и чтобы наша встреча дала некоторые реальные плоды. Не просто и не случайно я предложил эту поездку по пяти городам - у нас впереди еще Арзамас, Пермь, Казань и Самара, встречи, беседы и практикумы. За всем этим была определенная цель, и я сразу хочу сказать вам, что я имел в виду. Но для того, чтобы все это объяснить, я должен немного рассказать о себе.

Моя жизнь имела три значимых этапа.

По мере того, как я буду говорить о себе, мне хотелось бы, чтобы каждый из вас накладывал матрицу моей жизни на матрицу своей жизни, чтобы происходили сопоставления и чтобы шла внутренняя работа.

Вообще то, как мы слушаем, - это очень важная наша характеристика. Некоторые слушают, внутренне перебивая то, что они слышат, возбужденным потоком мысли, слушают не собеседника, а свой собственный монолог. Кто-то слушает доверчиво, отдаваясь потоку чужого рассказа или рассуждения, теряя себя в нем. Третьи же постоянно спорят, воюют с рассказчиком и потому многое упускают.

Итак, я возвращаюсь к рассказу о себе. Первый значимый этап моей жизни начался в 1956 году, когда я юношей встретил своего первого наставника - мудреца, философа и музыканта Степана Ананьева. Он дал мне мой первый сверхсмысл. Первый, потому что и родители, и школа, и двор дали мне много смыслов, но эти смыслы были инертные, тяжелые, они шли туда, куда идут все смыслы, то есть в никуда. Такие смыслы делают нас функциональными людьми, человеко-функциями. Обществу нужны учителя, инженеры, сантехники, бизнесмены, уборщики. И оно делает из нас такие функциональные машины, то есть утверждает нас в инертных и горизонтальных смыслах.

Итак, свой первый сверхсмысл я обрел, когда мне было 16 лет. Помню, я стоял с приятелем в Тбилисской публичной библиотеке перед картой Европы, и мой будущий наставник подошел и заговорил со мной. С этого разговора начался период моей жизни, который длился почти 20 лет. Десять из них я дружил с моим вторым наставником, который в настоящее время живет в Голландии. Это был период роста и раскрытия, и тогда я впервые столкнулся с тем, что я назвал бы русским богом. Я не знаю, как это определить. Помните строчки: «Кто нам помог? Барклай, зима иль русский бог?» Это из 10-й главы «Евгения Онегина». Когда я говорю «русский бог», «российский бог» - я имею в виду то небо, которое существует в России, те высшие сферы внутренней жизни, к которым оказались причастны мы - дети двадцатого века. А под Россией я имею в виду ту Россию, которая дала нам Державина, Баратынского, Брянчанинова, Гоголя, Тютчева, Чаадаева, Толстого, Константина Леонтьева и наших современников: родителей, друзей и наставников. События, происходившие в пространстве двух моих наставников, были очень важными для моего становления. Разумеется, наставники - это только повод для собственной инициативы. Ибо никакой наставник не отнимает у человека его собственной судьбы, он лишь помогает внести в нее ясность. Он - проводник сверхсмысла.

Следующий период моей жизни прошел в эмиграции и продолжался тоже 20 лет - с 1974 по 1994 год. Я называю его «артуровским периодом». Это был период, когда тот разбег, который возник в России, был вынесен на Запад и на Восток. Я очень много открыл за эти годы и в себе, и в Америке, и в Европе, и на Востоке, где мне посчастливилось бывать. Это был период завершения моей кристаллизации, которая шла по двум линиям. С одной стороны, завершилось становление меня и как личности, и как сущности. А с другой, - возникло явление, которое известно некоторым из вас как «Артур».

Получилось так, что, живя в России до 74 года, я жил в особом пространстве - в андерграунде. В этом советском андерграунде было собрано и создано очень много богатств, и для меня и моих друзей оно вовсе не было идеологическим и политическим. Там, в андерграунде, десятилетиями героических усилий была создана живая пирамида сверхсмысла. И вот я, оказавшись на Западе, инициировал там пространство под названием «Артур». «Артур» - это мои друзья вместе со мной, это моя семья, мой круг и мой дом. И это место моих забот и моей работы по созданию того осознанного будущего, о котором говорил нам с Викторией наш дед Мороз два дня тому назад. По словам Ортеги-и-Гассета, «это - я и мои обстоятельства».

Но сначала все это надо создать внутри себя и только потом - объективировать. «Артур» стал для меня продолжением того, что было в России. Мы не строили никаких внешних форм, не боролись за права человека. Мы как будто бы замкнулись на конкретных задачах и открылись широчайшей перспективе. И вот уже около двух десятков лет мы, люди из разных уголков земли, занимаемся важной и интересной работой, выполняя программу нашего деда Мороза. Подробнее об этом рассказано в моей книге «Веселые сумасшедшие».

И, наконец, самый последний период моей жизни начался осенью 1994 года и длится вот уже шесть лет. Этот период связан с моими выступлениями и практикумами в России, Молдавии, на Украине и в Литве. На мои семинары и выступления собиралось по 10,100, 200 и более человек. Мы жили в городах, лесах и долинах и делали невидимую работу. Но, к сожалению, 90 процентов работы на этих практикумах уходило впустую. Зерна падали на каменистую почву и гибли, и если один процент посевов всходил, это было чудом. Приходили и приезжали любопытные, безразличные, обожженные и опустошенные смысловыми и энергетическими растратами люди, для того чтобы получить немного энергии и ясности и, вернувшись домой, ухнуть все это в пустоту, в бизнес, в неврозы и прихоти. Очень немногие понимают реальную цену ясности, большинство людей живет как в тумане. Ясность - это та жемчужина, о которой говорил Иисус: ради нее нужно все отдать. Некоторые знают, что это такое, бессознательно тянутся к ней и изредка находят ее в редком месте или в редкой книге. Именно за этой жемчужиной съезжались на мои выступления и практикумы люди. Другие приходили погреться у огонька. Ведь вокруг смысловая ночь, механический социум, беличье колесо сансары.

И вот этот период закончился — период взрыхления целины, пробивания через породу. В результате появилось несколько живых ростков. Все-таки появилось. И смысл моей поездки сейчас - культивация этих ростков и поиск новых друзей. Может быть, одного, может быть, двух или трех. Дело не в количестве. Я не создаю никакого движения. Теперь это называют НРД - новое религиозное движение. Я не основатель никакого НРД. Я не ищу последователей. Я «ищу человека». Одного, двух, трех - достаточно. Человека с непогубленной вертикальной доминантой.

Большинство людей погубили в себе стабильность духовных устремлений. Этому способствовал социум посредством особых механизмов - через семью, образование, телевизор, стандарты. Все построено так, чтобы мы погубили в себе вертикаль и стали функциональными агрегатами - такими, как все, рядовыми героями детективных сериалов, мыльных опер и боевиков.
Такова внешняя канва моей жизни. Однако есть в ней и внутреннее деление на три этапа. С тех пор, как я встретил своего первого наставника, я последовательно и постепенно раскрыл для себя (и для своих друзей) логику трех путей: пути человека (или традиционного человека, к которому обращены слова Иисуса, Будды и Мухаммеда), пути недочеловека (или гурджиевского идиота) и пути псевдочеловека (или человека, лишенного муто). Но об этом мы будем говорить позже.

Главный смысл моей нынешней поездки по пяти городам - культивация внимания к этой проблематике. Люди, нуждающиеся в такой культивации, есть в каждом из городов, куда мы едем. И не идеологию, не философию я разделяю с ними. Нас объединяет серьезное отношение к себе и к окружающему миру. Все начинается с неудовлетворенности собой сегодняшним, с доверия к возможности изменения важных параметров в самом себе и заканчивается тем, что мы начинаем плыть против течения, минуя тот путь, по которому движутся массы. Массы идут по кругу. История - это движение омраченных масс по вечным кругам.

А куда идем мы? Мы идем в неизвестность. Ну кто же, ну какой дурак пойдет в неизвестность? Ведь есть мусульманство, есть христианство, наконец, есть Кастанеда, есть Раджниш. Есть дзогчен, дзогчену около 2000 лет, буддизму две с половиной тысячи лет. Религия еще древнее - это понятно, надежно. А тут неизвестность, тут все хрупко, тут все лепится на живую нитку. И лепится не религия, а человек. Потому что человек важнее религии. Религия в лучшем случае - это обоз, караван, который движется по горизонтали, не теряя из виду вертикали. Религия ведет к Богу тех, кто так или иначе устремлен к Богу. У большинства россиян последние 80 лет, к сожалению, вообще не было никакой религии. И вернуться к тому, что было утрачено, раскопать зарытый колодец, пробиться через сложные ритуалы и тусклые изображения, которые часто воспринимаются утратившими с ними связь людьми как невнятные, монотонные, даже если при этом человек понимает, что там, в глубине колодца, сокровище, - это все непросто. Это трудный путь. Сокровища религии могут так навсегда и остаться закрытыми для сегодняшнего нетерпеливого человека, одержимого социальной лихорадкой. И мы видим сегодня, какими опасными они становятся в умелых руках манипуляторов, как легко они превращаются в орудие слепого фанатизма.

Я же говорю о другом - о том, что здесь и сейчас. Я говорю вам не о Боге, который две тысячи лет назад был распят на горе Голгофе и который задолго до этого говорил с Авраамом и Моисеем, а о нас с вами - носителях божественной потенции. И слова эти основываются на благоговейном отношении к человеческому духу и на доверии к вам и к себе.

В отличие от Аль Халладжа и Мамлеева, которые заявляют, что они - боги (Мамлеев даже сказал: «Я выше бога!»), я - не бог. Но я определенно прибыл сюда с другой планеты. И оттуда я привез несколько экзотических ягод. Эти ягоды являются моим сокровищем. И я хочу поделиться ими с моими друзьями в той мере, в которой они им нужны и в какой они способны взять их у меня. То, что показывают по телевизору, что пишут в газетах, что преподают в школах и университетах, - это все полезный материал для горизонтали. И часто - вредный материал для вертикальной устремленности. Ягоды же, привезенные мною, содержат, в терминологии Гурджиева, витамин С или витамин вертикали.

Это длинное предисловие было абсолютно необходимо для того, чтобы напомнить вам, что в мою задачу не входит читать академические лекции по богословию. В течение многих лет я успешно читал их в университетах. Скорее я склонен привлечь ваше внимание к скандальной ситуации современного человека, который когда-то был уникальным носителем божественного смысла и который сегодня этот смысл дважды утратил. Речь идет о двух утратах, первую из которых обнаружили в свое время Ницше, Гурджиев и Рамана Махарши, а вторая происходит на наших глазах, что ставит нас в совершенно новую ситуацию и предлагает нам новые задачи.
Мы с вами знаем, что в человеческой истории слово Бог звучит постоянно. И в Японии, и в Индии, и в Египте, и на Западе все только и говорят: «Бог, Бог, Бог». Каждый видит его похожим на себя. Кто это говорил, кажется, Протагор: «Если бы быки верили в бога, они видели бы его в виде быка». Мы видим Бога подобным себе. И каждый народ видит Его идеальным собою. Наверное, вы видели иконы Богоматери и Иисуса, на которых они изображены египтянами, греками, китайцами, англичанами и мексиканцами. Голландские живописцы изображают их голландцами, а византийские - византийцами.

И не думайте, что мы с вами отличаемся в этом от всех остальных. Мы тоже видим высшую реальность каждый по-своему: москвичи - по-московски, нижегородцы - по-нижегородски. И это нормально. Ничего в этом плохого нет. Плохо, когда мы ее не видим. Или когда в качестве самой высокой ценности провозглашаем доступную нам реальность или вид этой реальности. Теперь вот пошло прагматическое поветрие. Выражения «прагматичная политика», «прагматический подход» звучат в прессе как нечто позитивное. Но ничего в этом хорошего нет. Прагматизм - это вещь примитивная и слепая и потому - тупиковая. Прагматизм - это идеология хитрых людей, но, как написано в Коране, «Аллах - хитрейший из хитрецов», и жалки наши попытки его перехитрить.

Я предлагаю задуматься о нашей причастности к высшей реальности. Давайте на короткое время отключимся от нашей прагматической реальности и совершим небольшой экскурс в области, далекие от прагматизма, но весьма близкие каждому из нас - рассмотрим вопрос о причастности нашего маленького «я» к большому «Я», или к Богу.

В высших формах западных и восточных религий Бог скрывается от нас за своей апофатичностью. Это Бог, который находится по ту сторону богословия и вообще всякого «словия» и о котором нельзя вообще ничего сказать. И здесь возникает интересная ситуация с несколькими богами. Если согласиться, что у каждого свой бог, то в этом зале сидит несколько сотен богов. Один бог предстает в виде слона, другой - в виде коня, третий - в виде птицы, четвертый - в виде человека на облаке, пятый - в виде человека на осле. С другой стороны, мы прекрасно понимаем, что Бог выше всякого человеческого воображения, он выше наших мыслей, наших слов, он не может быть схвачен даже нумерацией. На самом деле, мы не можем сказать, что Бог один, или их 33, или 33 000, потому что нумерация - это часть нашей математики, это наш счет. И тогда мы умолкаем. Тот, кто молчит, может быть ближе к Богу, каким Он является сам по себе, независимо от наших мыслей и нашего воображения.
Для каждого из нас существует выбор: либо представлять себе Бога в виде птицы, рыбы, компьютера или космической энергии, либо признаться, что Бог непредставим. И тогда самый короткий путь к Богу идет через полное выключение нашей мыслительной активности. И вот в последние годы, встречаясь с людьми в разных городах, в лесах и на озерах - здесь, в Нижнем и под Нижним, в Литве, Кишиневе и Самаре, - я предлагал освободиться от слов, освободиться от образов, освободиться даже от ритмов и войти в некоторое пространство, где ничего нет. Я говорил: когда вы закроете глаза, когда вы перестанете заполнять пустоту, появится надежда увидеть и услышать то, что есть на самом деле, а не то, что вы воображаете. Это очень трудное упражнение. По словам одного современного, но малоизвестного поэта: «Где нету ничего, там есть Иное, святое Ничего там неубывно есть».

Дело в том, что нам очень трудно не мыслить, нам очень трудно не воображать. Ассоциативный поток возникает у нас при медитации через 10 секунд, и выскакивает мысль: вот я сижу, как дурак, и у меня нет ни одной мысли. Что же я сижу? Потом мысль перекидывается на соседа, который сидит рядом со мной, как дурак, на Аркадия Ровнера, который тоже сидит без единой мысли. И главное, ничего не происходит. Действительно, ничего не происходит, человек оказывается в пустоте, и он может удержаться в этой пустоте не более десяти секунд. Потом исподволь вползают какие-то картинки, наблюдения, песенки и прочие радости.

Здесь две проблемы. Одна проблема - работает ли этот метод? Ну 10 секунд он работает, ну 20 секунд. А дальше что? А дальше может быть ничего. Так можно всю жизнь просидеть, закрыв глаза, - без мыслей, без образов в полной темноте - и ничего не произойдет, и «святое Ничего» не возникнет, в то время как для поэта оно очевидно. И так будет в большинстве случаев. Действительно, ничего не произойдет. Действительно, Бог не появится из темноты в своем собственном величии. Этот метод, как и любой другой, не является гарантией теофании. Теофания - это вторжение в нашу жизнь божественного начала. Но может ничего не произойти. И, наоборот, в то время, когда включены все наши механические ассоциации, когда мы думаем невесть о чем - о неоплаченном счете за электричество, о вредном сослуживце или об изменившем муже, - может произойти чудо богоявления. Это может произойти посреди суеты жизни.

В чем же дело?

Я говорю попеременно о двух вещах: о богословии и психологии; об абсолютно чистой апофатической идее Бога, связанной с высочайшим бесстрастием, - по ту сторону слов, понятий, образов, даже нумерации. И я говорю об абсолютно чистом сознании человека, в котором потенциально присутствует высший принцип. Я говорю о сверхкосмическом электричестве, которое может наполнить нас смыслом и силой. Я говорю также о том, что эта идея вовсе не является массовой. Это - не идея для сотен тысяч людей. Это - реальный опыт очень немногих. Я говорю об особом таланте углубленной жизни, об особой вертикальной устремленности немногих. Этот талант часто не связан с образованностью человека и с его внешней культурой, но очень связан с его внутренней культурой.

Внутренняя культура человека - это не умение держать вилку, сидеть прямо и быть вежливым с прохожими. Это - не культура мысли, это - не культура образов, это - культура состояний. И все мировые цивилизации - это цивилизации, культивировавшие внутреннюю жизнь, или внимание к состояниям. И только постольку, поскольку они причастны к высшим состояниям, они становятся цивилизациями. Наше расхристанное время грозит превратить нашу цивилизацию в дикую орду, если мы дадим захлестнуть себя потоком массовой культуры и идеологических перевертышей и забудем об опыте культивации высоких состояний и о нашей ответственности за высшую культуру.

Что такое состояние? На этот вопрос нельзя ответить, как нельзя ответить на вопросы: «Кто ты?» и «Что есть Бог?» или как невозможно ответить положительно на известный вопрос: «Ты спишь?» Состояние - это то, что мы в себе несем. Мы несем в себе разные состояния:

  1. Стандартные, или нулевые - связанные с нашим обычным самоощущением;
  2. Состояния, которые ниже нуля: состояния страсти, омраченности, стяжания, жадности, похоти, гнева и тому подобные;
  3. Состояния, которые выше нуля, но это очень редкие, необычные состояния. Мы их долго помним.

Я встречал людей, которые рассказывали мне, что, когда им было 15,18 или 38 лет, они пережили нечто чудесное. И они помнят это состояние, стремятся к нему и ищут его. Но оно ускользает. Очень трудно это повторить. Это было в таком-то месте, в такое-то время. Человек едет в это место и пробует восстановить состояние, пережитое им там. Но оно напоминает о себе только далеким отголоском, эхом, намеком. А потом совсем исчезает.

Здесь очень важен напоминающий фактор и особенно то, что напоминает нам не внешние, а внутренние условия этого состояния. Религиозные ритуалы чаще всего стремятся к воссозданию внешних условий случившейся когда-то теофании. Очень важно создать внутренние условия для восстановления потерянного рая. Высокое состояние - это рай. Адам и Ева жили в раю. И они оттуда выпали. Рай - это не сад, это не гора и это не что-то там на облаках. Рай - это высокое состояние, которое люди утратили и которое некоторые из них время от времени обретают.
Это то, что Иисус назвал истиной, сказав: «Вы узнаете истину, и истина сделает вас свободными». Состояние - это истина. Истина - это не e=mс², это не 2 х 2 = 4. Истина - это состояние. Истина - это не молитва, а молитвенное состояние. Молитвенное состояние выше молитвы.

Это важнейшая сторона нашей с вами жизни. От нашего состояния зависит окружающий мир. То он ужасен, и тогда все плохо, друзья - предатели, и все падает из рук. Но это не мир плох, это мы находимся в плохом состоянии. То он прекрасен, полон надежд, радости, вокруг живой воздух, и даже привычный малый круг нашего несовершенного жилья с какими-то тряпками, кастрюлями, вениками преображается. Состояния обладают качеством текучести. Они изливаются из нас, и они вливаются в нас. Мы дарим их окружающим, хотим мы того или нет, через молчание, улыбку, жест, слово. Есть хитрый способ несения в себе высокого состояния - это ходить с мрачным лицом, когда на самом деле ты светишься, и те, у кого есть глаза, видят, что от тебя идет свет и что ты только слегка замаскировался, придержал излучение.

Это сложная наука - наука состояний, наука культивации состояний. Нельзя это делать механически. Мы лучше всех других знаем свою внутреннюю химию и алхимию. Мы знаем, что есть люди, к которым нас тянет, и есть люди, от которых мы бежим. Это связано с состоянием этих людей. Есть люди - черные дыры, в которых сколько ни вкладывай душу, любовь, энергию, ум, деньги, - они все гасят своим присутствием. Есть люди, которые берут у вас крупицу света и делают из нее огромный костер, возвращая вам сторицей.

Слово «состояние» известно нам в двух основных смыслах: это богатство внешнее и богатство внутреннее. Это связано с внешней и внутренней алхимией. Сделайте себе состояние в двух смыслах слова: станьте богатыми внешне и внутренне. Внутреннее состояние радости и света приведет к вам друзей, притянет высокие идеи, прекрасные встречи, деньги и здоровье. А состояние озабоченности, зависимости, страха, похоти, жадности оттолкнет все это от вас.
В мире уже все есть, полный набор состояний - от Бога до антибога. И где мы находимся на этой лестнице - это и есть ответ на вопрос «Кто я?». Если вас спросят: «Кто ты?», не говорите: «Я студент, я учитель, я химик», а вдумайтесь, где вы в этот момент находитесь на лестнице состояний. Спрашивайте себя: «Кто я?» как можно чаще. Этому учил нежнейший мистик XX века Рамана Махарши. Он говорил: «Не нужно никаких мистических методик. Просто спрашивайте себя постоянно: Who am I? Кто я? Кто я, который сейчас говорит с вами? Кто я, который слушает? Кто я, пьющий сейчас чай? Кто я, испытывающий страсть или беспокойство?»
«Кто я?» - Если вы будете задавать себе этот вопрос, вы увидите, что вопрос: «Кто я?» - практически сводится к вопросу: «Каков я?» или «В каком я сейчас месте, а следовательно - состоянии?» И вопрос о Боге - это не вопрос: «Есть Бог или нет Бога?» Это не вопрос: «Кто есть Бог?» или «Что есть Бог?» Это вопрос: «Каков Бог?» или «Каково состояние Бога?» Вопрос о Боге - это вопрос о состоянии Бога.

Вообще о Боге говорить очень трудно и очень рискованно. Нас все время сносит на колею инертных понятий и представлений. Мы видим, как постепенно в истории цивилизаций репрезентативность физическая сменяется репрезентативностью психической, как усложняется и рафинируется наполнение этого символа. И все равно, в конечном счете, мы отталкиваем все предложенные обличия и определяем «место Бога» в области интимнейшей и сверхличностной, с одной стороны, и сверхкосмической и апофатической - с другой.

Я вижу это так: есть иерархия состояний, и в этой иерархии несколько средних ступеней занимают наши понятия и представления - вербальный или образный планы. Только в этих пределах существуют доказательства бытия Бога, богословская мысль, богословские трактаты, а также религиозная мифология. Бог, конечно, присутствует и в доказательствах, и в мифах. Но в наш век изолгавшегося разума и всяческого прагматизма представляется более надежным искать Бога не в сфере понятий, а там, где кончаются рассуждения и мифы, где Бог оказывается моим интимнейшим переживанием, моим другом или подругой, моим спутником в Сари Камыше или в Нижнем Новгороде. Я утверждаю, что сегодня этот Бог состояний нам с вами понятнее и ближе, чем Бог бл. Августина, Спинозы и Гегеля. Те, кто может ощущать его здесь, рядом и внутри, могут ощутить его также в области, очерченной Гегелем и Спинозой. Потому что Его нельзя воспринимать здесь и не воспринимать там. Потому что таковы сопряженные грани нашего опыта, таковы наши возможности. Теофания в Сари Камыше и на нашей теперешней встрече в Нижнем Новгороде - это наш с вами новый религиозный опыт, рожденный из остро прочувствованной и пережитой нами психологической и космологической апофатики, из нашего интимного и общекультурного опыта купания в Ничто. Это опыт двадцатого века, его грозных обвалов и затоплений. Те, кто с сочувствием следит за моей работой последних лет, знает: сейчас наступило время выхода из затянувшегося этапа богословского объективизма.

Возвращаясь к вопросу о моей работе, которая сейчас входит в совершенно новую стадию, надо сказать, что эта работа по-прежнему связана с культивацией состояний, но она уже в значительно меньшей мере массовая. Теперь эта работа связана с очень немногими людьми. Я по-прежнему не строю никаких организационных планов, не создаю никаких обществ, но я открыт для людей, которые слышат внутреннюю ценность этой работы для себя.
Главный смысл нашей сегодняшней встречи - это наше взаимное раскрытие: ваше и мое. Там, где это произойдет, случится радость узнавания. Меньше всего на свете я нуждаюсь в последователях. За мной не надо следовать, каждому человеку надо следовать по своему собственному пути и со своей скоростью, не опережая самого себя, но и не отставая. У меня нет пути для всех. У меня нет общей методологии, по которой должны идти десятки или сотни людей. У меня нет универсального учения, философской системы. Каждый человек, безусловно, уникален. Человек - это его собственный путь, захламленный из-за его небрежения и безответственности или расчищенный им в той или иной мере.

И здесь необходимо коснуться вопроса о наставничестве. Наставничество - что это такое? Я хочу, чтобы вы подумали об этом сами. Это то, что происходит постоянно. Это то, что произошло со мной два дня тому назад, когда я остановил на московской улице случайную машину - случайную ли? - и поехал на свой юбилей, и посланный мне в подарок мудрый наставник напомнил о важных вещах, в том числе и о двух наставниках моей юности, давших мне в свое время столько любви и заботы.

Наставничество - это то, без чего нет традиции. Его функция - создание контекста, из которого чуткие люди могут черпать силы, знание и понимание. Нельзя следовать чужой логике, у каждого человека своя логика, но можно и нужно вжиться, вслушаться, вчувствоваться в созвучный опыт. И те, кто сумеет это сделать, уйдут обогащенными. Не нужно ни за кем следовать. Никто не может следовать за Буддой, за Лютером, за Раджнишем. Но можно войти в опыт Будды, вжиться, вслушаться в него. Это не подражание и не имитация. Не нужно подражать и имитировать. Нужно найти свою внутреннюю правду, свой внутренний ритм, свою внутреннюю логику, свою внутреннюю музыку через благоговейное приобщение к правде, логике и музыке наставника.

Кто там говорил: «Когда ты умрешь, Господь не спросит тебя, почему ты не стал Моисеем или Буддой». Он спросит: «Почему ты не стал Кириллом, почему ты не стал Анной?» Нам надо стать собой, надо реализовать в себе Бога, а не разбивать лоб в поклонах. Но если вам пришел черед покаяния, то становитесь на колени и бейте поклоны. Это этап вашей внутренней работы.
Каждый из нас абсолютно уникален, и каждый формирует себя через особую систему заданий и жертв. Это две очень важные вещи. Каждое утро мы даем себе много горизонтальных заданий - поехать на работу, заплатить по счету, позвонить Марье Ивановне, но каждый раз мы забываем о наработке вертикали, о настройке на вертикаль. Очень редко люди способны сами себе давать такие задания. Это трудно. Трудно увидеть себя в комплексе и объективно, трудно оценить свое состояние. И в этом смысле наставничество сводится к тому, чтобы видеть целое и перспективу и видеть необходимые корректировки, подсказывать вещи, которые можно выполнять, а можно не выполнять. Никто вас не оштрафует, если вы завалите задание. Но если вы соглашаетесь с заданием и заваливаете его, вы разрываете связь с наставником. Вы выходите из общения. И потом вам придется очень долго и мучительно восстанавливать эту связь, если она вообще восстановима.

Второй момент очень щекотливый - это момент платы. Трудно пожертвовать тем, что для нас ценно. Намного легче заплатить человеку деньгами, чем заплатить иначе. В принципе самая трудная вещь - это пожертвовать тем, что всего дороже. Помните Авраама, которому Бог велел заклать своего сына Исаака? Не козу, не овцу, не быка, а самое дорогое, что было у Авраама, бесценный дар Бога - его единственного сына.

Плата является напоминающим фактором, будильником, самопроверкой, испытанием. Плата напоминает нам каждый день, что мы отдаем, отнимая это у себя, а также - для кого или для чего мы это делаем. Мы платим своим близким, любимым, платим благополучию, платим будущему. Очень часто мы платим совершенно пустым ситуациям, случайным знакомым, какой-то ерунде, платим своему тщеславию, чтобы что-то кому-то доказать и показать. Плата деньгами - это самая дешевая плата. Плата более важными вещами намного эффективней. А самые важные вещи, которые есть у нас, - это наш талант, наша судьба, наша реализация.

Нет более высокой ответственности, чем забота об источнике вашего сверхсмысла. И очень важен контекст того, что вы отдаете и что вы получаете. Самое большое, что вы можете получить, - это поддержку, опору в вашей работе по культивации состояний. И если вы будете платить за это, появится энергия, раскрывающая свет в темноте Ничто. Тогда вы не просто пустышка, сидящая в комнате с закрытыми глазами и отгоняющая назойливые мысли; тогда появится внутренний импульс, внутренний поток, который одолеет пустоту и озарит вас пониманием и смыслом.

Итак, хотя формы задания и платы для каждого абсолютно индивидуальны, задание и жертва - это непреложный закон духовных достижений. Так же как и закон герметизма: умение не делать свою внутреннюю жизнь и свои духовные усилия предметом досужих пересудов, не разбрасывать и не превращать их в разменную монету, в общее достояние.
Мне напомнил мой друг И. К., что когда-то я дал ему книгу Шри Вивекананды «Раджа-йога» и сказал: «Эта книга может стать одной из многих книг, которые ты прочел и забыл, но она может стать для тебя началом новой жизни». И эта книга стала для него началом новой жизни. Сказано это было в 1969 году. И вот сейчас, в 2000 году, я хочу сказать вам те же самые слова: сегодняшняя встреча может быть одной из многочисленных встреч в вашей жизни, а может стать для вас началом новой жизни.

Это зависит от вас. Если вы устали от вечного кружения по горизонтали, по кругу сансары, тогда у вас есть выход. На горизонтальном уровне ничего нового не произойдет, это маленький остров - десять метров на десять. И вот вы будете всю жизнь обходить этот остров. Такова ситуация горизонтали. Так вот, если вы устали от повторений, начинайте восхождение.
Оставшееся время я предлагаю посвятить вопросам и ответам. Напоминаю: за моим сегодняшним выступлением стояла не академическая, а инспиративная задача. Может быть, в каких-то случаях я попадал пальцем в небо, но в других случаях между нами, возможно, возникла связь. В этом случае я, безусловно, открыт для встреч - здесь, в Нижнем, в Арзамасе, куда мы поедем послезавтра, в Перми, Казани, Самаре, в Москве, ну и - на Марсе.
Андрей: В своих книгах вы пишете о служении. Есть еще одно такое центральное понятие, о котором вы часто говорите, - служение тому, кто берет на себя смелость и обрел силу для смыслополагания со стороны того, кто не имеет этой смелости. И вопрос платы, о котором вы говорили. Как они между собой соотносятся? Это очень скользкий и опасный момент для любого человека, который берет на себя ответственность заявлять, что он готов принять плату в виде служения от того, кто готов на это.

Ответ: Нет универсального ответа на этот вопрос. У каждого человека - это абсолютно уникальное служение и уникальная плата. Я могу вспомнить какие-то случаи такого рода служения, заботы, платы. В принципе речь идет о том, что и наставник, и ученик служат одному и тому же. Они оба являются слугами той же самой идеи - возрастания состояний. Только один укрепился, а другой - еще не укрепленный слуга этого принципа. И в этом смысле один ищет у второго поддержки, чтобы избежать шатаний и срывов. Срывы в основном связаны с элементарными механизмами страстей: омраченности, зависти, самолюбия, страха. Я имею в виду элементарные страсти, которые захватывают человека, не укрепившегося в вертикальном векторе. Книга, на которую вы ссылаетесь, «Школа состояний», стала возможной благодаря тому, что один человек предложил издать эту книгу и тут же столкнулся с ситуацией отсутствия у него средств. А другой человек, не сказав никому, дал большую часть средств на издание этой книги. И только совсем недавно, почти через год, я узнал, кто это сделал. Книга, слава Богу, окупилась, и деньги ему вернулись. Было ли это служением мне? В каком-то смысле это было служением вам, прочитавшему эту книгу. В каком-то смысле это служение всем нам. Здесь особенно ценно то, что это было сделано в тайне, что свидетельствует о деликатности и такте этого человека. К сожалению, этот достойный человек в других случаях оказывается жертвой инерции и страха перед возможностью более серьезного риска. Знаете, что это такое - страх переплавки каркаса личности, сковывающего сущность? Другой человек перед дальней поездкой получил совет просыпаться и засыпать с ощущением моего пространства как инспиратора вертикали. Однако человек этот воспринимает меня и мое пространство, прежде всего, в связи со своими амбициями, в результате чего стали усиливаться эти амбиции. А между тем, в этом случае было бы намного продуктивнее буквально следовать заданию. Это два искажения, связанные с отсутствием корректировки состояний. Видимо, они оба не поняли, что инициатива такой корректировки является их ответственностью перед самими собой, и пустили свои важнейшие внутренние дела на самотек.

Когда я вижу полную заставленность внутренней жизни человека и его неспособность вычистить свои авгиевы конюшни, я даю ему нереальную задачу, которая ему абсолютно не по силам. И тогда человек уходит с чувством своей правоты и моей несправедливости. Тем самым я избавляю его от бесполезных мучений, а себя - от бесполезных в связи с ним усилий.

Служение и плата являются напоминающими факторами. Нужно, чтобы вам было неудобно. Вот вы сели, у вас затекла нога. И вы говорите себе: «Ага, у меня затекла нога, мне больно, это напоминает мне о чем-то». Если у человека все хорошо и не требуется никаких усилий, в таком положении он склонен плыть по течению. Как правило, мы редко задумываемся заранее о таких вещах, о которых мы сейчас говорим. Как правило, напоминание о них судьба посылает нам в виде грозных звоночков, которыми мы уже не можем пренебречь. Не знаю, смог ли я ответить вам на ваш вопрос. Есть ли еще вопросы?

Ирина: Как культивировать внутренние условия для правильного развития?

Ответ: Повторю вопрос, поскольку он касается всех. Ирина спрашивает, как культивировать внутренние условия для правильного развития. Ну, во-первых, каждый из нас находится в ситуации конкретного момента своей судьбы. Судьба растянута во времени. Ситуация - это срез судьбы, ее мгновенный снимок. Ирина сейчас находится в определенном моменте своей судьбы - со своими трудностями, радостями, заботами. Это ее конкретная ситуация, которой нет ни у вас, ни у меня. У каждого из нас есть своя конкретная ситуация - внешняя и внутренняя, абсолютно неповторимая. И каждый из нас несет в себе конкретные внутренние возможности. Вопрос в том, как соразмерить наши внутренние возможности и конкретную ситуацию, в которой мы находимся: такая работа, такая квартира, такой ребенок, такие родители. И в то же самое время есть ощущение больших внутренних возможностей, связанных с талантом, с целеустремленностью. Каждый раз мы ищем ответ на вопрос, как сочетать скрытую в нас возможность, живой росток с нашей ситуацией, как не погубить в себе этот росток, как не убить ситуацию, в которой мы находимся. Это вопрос о философском камне. Это вопрос творчества, это вопрос мудрости, преображения ситуации через культивирование состояний. Мы не можем вытащить себя из своей ситуации как редиску, как бы мы ни подпрыгивали, мы не можем сменить своих родителей, своих любимых и свое тело. Ну, будет другая работа, будет другая жена. Другой матери не будет, и другого детства не будет. Уже было детство. Мы уже сформированы. Понимание своей ситуации, превращение своей ситуации в динамику вертикали - таков рецепт культивирования внутренних условий. Есть еще вопросы?

Константин: Скажите, пожалуйста, несколько слов о сегодняшнем практикуме, если это возможно.

Ответ: Сегодня будет один из двух практикумов, которые пройдут в Нижнем. Если мое выступление здесь перед вами - моя работа, то практикум - это ваша работа. Задача практикума - создать в ограниченном временном промежутке оптимальные условия для ваших оптимальных усилий. Эти ваши усилия - не гарантия высоких состояний, а опыт самофокусирования.

Вопрос: Как совместить ваши слова о том, что не нужно забалтывать свои состояния, с тем положением, что мы сейчас обсуждаем это?

Ответ: Если вам нужно из точки А попасть в точку Б, вам нужно обсудить этот путь со встречным, спросить, где развилка и как туда дойти. Здесь вам очень важно представлять картографию реальности. И помощь проводника или доброго человека очень важна. Но чтобы попасть в точку Б, вам надо идти. Это разные вещи. И одно может помочь другому. Если же вы замените движение разговорами, вы навсегда останетесь в точке А. Большинство людей остается навсегда, на всю жизнь в точке А. Они сидят в луже и рассуждают о тайне Троицы, об Аллахе, о дхармах. И это судьба большинства людей. Я предостерегал против такой страшной судьбы. Люди очень многозначительно рассуждают о двойственной природе Иисуса - человеческой и Божественной, о том, каким образом Иисус - полностью человек и полностью Бог. Но при этом они очень далеки от Иисуса. Перед нами не совмещение задач, а задача разделения. Нельзя превращать вашу внутреннюю жизнь в разговоры. Но нельзя вслепую двигаться, не получив инспиративной подсказки, как из горизонтальной точки А попасть в точку вертикали - точку Б.

Второй нижегородский практикум


Друзья! Теперь от вас требуется включить все ваше внимание и работать не со своими ожиданиями, а с реальными ощущениями, полученными от себя, от всех нас и от меня. Я могу к этому добавить, что сегодня центром нашего внимания будет состояние.

Человек представляет собой часовой механизм, который заводится при помощи ключа. Представьте себе пружину. Пружина эта заводится, а потом раскручивается. Когда вся пружина раскрутится, человек умирает. То же самое происходит и с нами. Это связано с автоматизмом нашей жизни - с бессмысленностью, повторяемостью событий, с беличьим колесом, в котором мы все крутимся. Мы живем так азартно, так самозабвенно, что у нас не остается ни выхода, ни надежды, ни возможности взглянуть на себя со стороны. Но как выйти из беличьего колеса?
В социуме нет программы изменения такого положения вещей, в культуре она тоже не заложена: ни у Пушкина, ни у Моцарта, ни у Гете вы не найдете ее формулировки. Безусловно, она была у них самих, но она осталась закрытой для нас. Все, о чем я говорил в своем вчерашнем выступлении, было разговором о преодолении автоматизма и машинности жизни. Преодолеть автоматизм очень трудно, потому что автоматизм закладывается в нас с детства. Мы все делаем определенным образом, потому что мы так научены делать. Менять это катастрофически трудно. Отказываться от наших привычек практически невозможно. Привычки, фигуры мыслей и чувств, позиции тела, - все это в нас автоматическое.

Особенно это хорошо видно, когда мы смотрим на людей, которые имитируют китайцев или индусов, или мексиканцев. Это очень смешно и нелепо, когда мы пробуем быть кишиневскими суфиями, казанскими йогами или нижегородскими даосами. Автоматизм в нас намного сильнее, чем то, что мы можем сделать с собой. Бороться с ним тем более трудно, что он включает в себя как космогенетические и историко-культурные факторы, так и инертный механизм, препятствующий развитию сущности. Для того чтобы его распознать и от него освободиться, нужно как можно раньше начать грести против течения.

Как это сделать? На этот счет есть множество методик. Моя методика - это методика активного отказа от всяких методик. Потому что, на мой взгляд, не может быть одного метода для двух, двадцати, сорока людей. Не могут сорок человек смотреть на кончик своего носа или концентрироваться на своем пупке и получить тот же результат.

Один должен смотреть на копчик, другому надо концентрироваться на правом плече, третьему - на левой пятке, а четвертому вообще никуда не надо смотреть. Здесь ситуация абсолютно индивидуальная, как абсолютно индивидуален путь Христа и путь Будды, путь Моисея и путь Мухаммеда. За кем же нам следовать? Мы не можем следовать сразу за всеми. Мы рождаемся в определенной ситуации - у конкретных родителей, в конкретной стране, религии, культуре, со своим родным языком, то есть в ситуации уже сделанного за нас выбора и предназначения. И нам предстоит осознать этот выбор и свое предназначение.

Надо следовать своему пути, надо создавать свою жизнь. Это творчество, нуждающееся в помощи, поддержке и индивидуальном наставничестве. Если кто-то может обойтись без этого - хорошо. Такое практически невозможно, но иногда бывает. Есть люди, которые умеют сделать себе наставника из кошки, из мышки, из шкафа или из дверцы шкафа, из скрипа дверцы шкафа, - это гениальные люди, им это дано свыше. Я знаю таких людей. Это прекрасное и редкое умение. Это надо уметь делать, и на это надо отважиться. И тем более этому надо учиться.
Наставничество связано с необходимостью к кому-то прислониться - мы все так или иначе к кому-то или чему-то прислоняемся. Надо уметь видеть себя со стороны и отдавать себе волевые приказы. Мы не можем сами видеть себя и давать себе волевые приказы, потому что наш инертный механизм сильнее нас. Его «воля» сильнее и часто умнее нашей воли.

Чаще всего наше поведение можно описать притчей о Насреддине. Насреддин верхом на осле очень резво проносится по городу в разных направлениях. Приятель останавливает его и спрашивает: «Куда ты несешься?» «Не знаю, - отвечает Насреддин. - Я не знаю, куда я несусь». «Как же это? Ты едешь так бодро, так быстро, и не знаешь куда?» “Хорошо, - говорит Насреддин, - ты мой друг, и я открою тебе мой секрет. Дело в том, что осел мой - очень своенравное животное. Куда хочет, туда и везет меня. Если я захочу его повернуть в другом направлении, он меня все равно не послушает. Поэтому я гордо восседаю на осле и делаю вид, что я им управляю. На самом деле, я с ним просто не спорю». Вот так мы живем, не только не управляя, но даже и не споря с нашим ослом. Наш осел - это наши автоматизмы. Мы говорим: «Я буду танцором, певцом, миллионером», но часто это лишь трата сил и пустая фантазия. С наставником многое становится яснее и проще, мы можем проверить свои возможности и осуществление нашего желания может произойти гораздо раньше.

Я говорю это сейчас для того, чтобы дать новеньким - тем, кто пришел сегодня впервые, представление о характере нашей работы и напомнить некоторые вещи «стареньким» - тем, кто уже два дня общается со мной. Сегодня мы продолжим нашу борьбу с автоматизмами. Эта борьба начинается прежде всего с того, что мы видим свой автоматизм. Большинство людей думают, что они абсолютно оригинальны, интересны и уникальны, и потому они навеки остаются людьми стереотипными. Увидеть свою стереотипность, посмеяться над своей стереотипностью - это уже начало освобождения от нее.

Гурджиев говорил, что люди рождаются во сне, живут во сне, женятся во сне, болеют, подличают, геройствуют, убивают и умирают, так и не проснувшись. Они не просыпаются в основном потому, что даже и не подозревают, что все это они делают во сне. Они не задумываются о космическом и социально-культурном программисте. У них нет даже образа пробуждения, то есть идеи освобождения от навязанной им программы. Образ пробуждения создается при появлении трения между моим «Я есмь» и моей механической частью. Но для этого нужно прежде всего иметь это «Я есмь». Это трение мы уже обсуждали на встречах с вами, мы испытывали его в упражнении с неудобной позой поднятых рук и соединения натянутой тетивы между центром Земли и Луной. Сегодня мы продолжим эту работу. Мы начинаем с двухчастного упражнения на движение, наблюдая вначале за своим бодрствованием и потом - за утомлением внимания.

Я говорил вам об автоматизме наших мыслей, восприятий и движений, о том, что этот автоматизм является для каждого его клеткой. Каждый попадает в свою клетку. Наша индивидуальность - это наш индивидуальный автоматизм. Человек - это по-своему заведенные часы, которые раскручиваются у каждого по-своему. Смысл жизни, «о котором так долго говорили большевики» и о котором в юности мы достаточно много думаем, а потом, к сожалению, забываем, оказывается очень прост. Это разматывание закрученной генетической и социально-культурной спирали, которая вместе с определенным зарядом энергии заложена в нас космосом. И всю жизнь происходит разматывание этой программы, которая в нас заложена. Чем быстрее раскрутится пружинка, тем быстрее человек умирает. И люди, которые живут насыщенно и ярко, - они очень быстро раскручиваются. На этом строятся некоторые теории продления жизни.

Даосские мудрецы живут по триста, пятьсот, две тысячи, пять тысяч лет. Их пружинка раскручивается медленно. У них та же хижина, те же травки, которые они жуют, тот же ручеек. Все очень спокойно, размеренно, все происходит в соответствии с дао. А дао, как вы знаете, вечно. И мы можем пойти по такому пути, который приведет нас к долголетию. Отказаться от впечатлений, скрыться на вершине Фудзи или запереться в своем сортире.

Но мы, как правило, выбираем другой путь. Мы встречаемся с людьми, общаемся, живем в городах. Мы живем жизнью средней интенсивности. И мы пробуем, освободиться от автоматизма за счет преображения наших мыслей, движений, впечатлений, восприятий. Преображение начинается тогда, когда мы приходим к ситуации беспомощности перед автоматизмом жизни. Мы вдруг видим, что у нас все идет по кругу: у девушки те же самые истории с молодыми или не очень молодыми людьми, у чиновника те же коллизии с начальством, у жены те же ссоры с мужем, у мужа - с женой и т.д. и т.п. На определенном этапе внутренней зрелости, но не раньше того, человек обнаруживает ужас своего автоматизма, осознание которого наваливается на него как личная катастрофа. Христиане называют это ощущение грехом. Буддисты называют это дукхой, или страданием, мусульмане - адом. Это ад, в котором мы живем и которого не хотим видеть.

Если мы не знаем, что живем в аду, мы никогда из него не выберемся. Большинство людей живет в аду и не знает о существовании других пространств. Однако мы читали с вами хорошие книги, и кое-кто из нас имел опыт полупробуждения, я уж не говорю о высших состояниях, и у нас есть предощущение, предчувствие освобождения и тяга к нему. Первым шагом, повторяю, является осознание механичности, автоматичности, греховности нашего существования.
Одним из классических приемов борьбы с автоматизмом, направленным на осознание автоматизма, является знаменитое гурд жиевское упражнение «Стоп». Это упражнение проводилось Гурджиевым в Ессентуках, Тифлисе, Фонтенбло и Нью-Йорке. В Нью-Йорке, обученная Гурджиевым балетная труппа в зале с огромной сценой в последнем акте балета «Борьба магов» бросалась из глубины сцены в направлении к оркестровой яме и к зрителям, и, когда 200 актеров добегали до оркестровой ямы, Гурджиев, сидевший с большой сигарой на краю сцены, тихо говорил: «Стоп», - и 200 человек замирали в той позе, в какой их заставало это «Стоп». Поскольку они были на разбеге и у них была инерция летящего снаряда, некоторые их них перелетали через оркестровую яму и падали на первые ряды зрителей. Говорят, что на этих демонстрациях не был поранен ни один палец, ни у кого не было ни одной царапины и ни одного вывиха - ни у актеров, ни у зрителей.

Сегодня мы не будем с вами прыгать на зрителей и перелетать через оркестровую яму. Мы попробуем проделать упражнение с элементами «стоп» и «отпустили». Между «стоп» и «отпустили» будет неопределенное время: пять, десять, двадцать минут, час, день, вечность. Вы должны оставаться в той позе, в которой вы оказались, причем все это время нужно использовать для наблюдения за своим телом, за своей позой.

Когда сегодня мы ехали сюда на занятие, мы обсуждали позу памятника Максима Горького у вас в центре города и пробовали понять, что означает эта поза. Это тема для размышления для вас, когда я уеду из Нижнего. Попробуйте определить, что это за поза с руками за спиной у этого выразителя народного оптимизма. Это нижегородская тема, вы любите вживаться в язык памятников - мне говорили про «перчатку Чкалова» и другую знаковую атрибутику.

Так или иначе, позиции нашего тела автоматичны. Позиции наших мыслей - тоже. Позиции нашего восприятия - тоже. У каждого из нас есть набор этих поз или позиций - 20-30 позиций, не больше, и они ужасно монотонны, однообразны. Девушки, взгляните на себя - как вы стоите, как вы ходите, как общаетесь со своими родителями, подругами, друзьями. Попробуйте увидеть автоматизм, повторяемость, ограниченность поз общения и жизни. Попробуйте взглянуть на себя в неудобной, непривычной позе. Взгляните на себя со стороны. Попробуйте сделать срез своего внимания, срез своей воли или срез своего восприятия и, соответственно, мысли. Проверяйте свои мысли и состояния в позиции «стоп».

Все мы непривычны к китайским движениям, которые сегодня вы пробовали воспроизводить, - это выглядело довольно неорганично. Тем более что движения, которые вы повторяли, были далеко не китайскими, а классической смесью «китайского с нижегородским», чем-то средним между заводской художественной самодеятельностью и школьным соревнованием по художественной гимнастике. Взгляните на себя глазами китайцев, у которых все эти движения, ритмы, смыслы в кончиках пальцев.

Вообще наши позы нами обычно не фиксируются. Мы все время меняемся, все время движемся. Только в застывшем состоянии мы можем увидеть позу своего тела. Для этого мы и используем упражнение «Стоп».

Сейчас, когда будет произнесено слово «Стоп», вам надо будет остановить всякое движение тела и мыслей и всякое восприятие чего-то постороннего, кроме наблюдения за своим телом, особенно за страдающими участками своего тела. Нужно действительно замереть на какое-то время.

Надо будет сконцентрировать внимание на мышцах, особенно на тех, которые будут болеть, а они будут болеть. Это будет сознательным страданием. Великолепная акселерация духовного устремления - сознательное страдание. «Пострадаем же, братья», - говорили первые христиане, радуясь возможности усилить свой дух, укрепиться на пути к Духу Святому.

Это упражнение на волю, внимание, восприятие, мышление, движение и управление всеми этими аспектами себя. Глубокий смысл этого упражнения вам будет ясен со временем. А сегодня вы только получите первые ощущения, связанные с самим собой в плане восприятия своих автоматизмов.

Ну вот, пока я говорил, вы, наверное, набрались сил. До первой команды «Стоп» мы будем повторять то же самое упражнение. После этой команды в вас мгновенно все должно замереть, и в силу вступит жесткое, беспощадное внимание к самим себе. После команды «Отпустили» мы, как ни в чем не бывало, продолжим движение, как будто бы оно не прерывалось, - то движение, которое мы сейчас с вами изучили. Естественно, возможны заминки, паузы и сбои. Если с вами произойдет небольшой сбой, не волнуйтесь, включайтесь в работу, как будто ничего не произошло. Если кто-то почувствует, что нагрузка для него слишком велика, естественно, самое лучшее - это присесть на скамью и отдохнуть.

(Два упражнения с командой «Стоп»)

Итак, скажите, чему, прежде всего и больше всего, вы научились в этих упражнениях? Какой вывод вы сделали относительно самих себя? Обратите внимание на то, что второе упражнение несло в себе дополнительный элемент.

Герман Германович: Ничего нет проходящего, то есть нельзя фиксировать себя на цели, не замечая того, что делаешь по дороге.

Андрей: Я обнаружил, как нелепо выглядят фазы движения, когда на них обращаешь внимание. Если движение состоит из аналогичных фаз, то целое тем более может оказаться нелепым.
Женский голос: Каждый момент важен.

А.Р.: Вот это самое главное. Спасибо. Это то, что я хотел извлечь из этого опыта. Самое важное - это не «Стоп», а то, как вы во второй раз делали это упражнение. В вас было в десять раз больше внимания к каждому моменту. Потому что вы ждали подвоха, потому что вы ждали фиксации, вы ждали команды «Стоп». И ваша сознательность, ваша пробужденность, ваша включенность была намного больше во второй фазе, чем в первой, когда мы делали все шаляй-валяй, заваливались куда попало. И это было нормально, потому что мы не ждали окрика, мы не ждали остановки. «Стоп» - это фотография: щелкнула камера, и вы оказались в поле своего собственного внимания, в кадре. Вы знали, что вас фотографируют, и старались быть фотогеничными.

Вот если уметь каждую минуту жизни быть готовыми к этому призыву «Стоп», готовыми к чуду, к любви, к раскрытию себя и к встрече с учителем, мы были бы другими людьми. Мы жили бы иначе - не так убого. Ну а что касается самой паузы «Стоп» - испытали ли вы сильную боль, были ли невыносимые позы?

Голоса: Нет.

А.Р.: Не было. Так что если мы будем прыгать через оркестровую яму, я думаю, тоже ничего страшного не произойдет. Но вот вопрос: приносили ли эти паузы некоторый катарсис? Вошли ли вы в концентрированную медитацию? Наверное, у кого-то из участников это было? Концентрированные медитации, в принципе, почти всегда осуществляются в неудобной позе. А когда мы сидим в мягком кресле и пробуем медитировать, у нас в основном ничего не получается.

А.Р.: Заключительной частью нашей встречи будет конкурс на наиболее краткое и ясное изложение основных идей нашей работы - так формулируется задача конкурса.

Я думаю, что если сейчас мы переключимся на совсем другого рода деятельность, которую можно назвать мыслительной, то это будет хорошей сменой занятий. Итак, начинаем конкурс. Выступающему дается до пяти минут, и он формулирует основные идеи, которые ассоциируются у него с нашей работой. Я предлагаю надбавку баллов за краткость: если это будут три минуты, две минуты - выступающий получит дополнительный балл. У вас есть условно шесть пятиминуток.

Победители получат в награду журнал «Гнозис» с дарственной надписью от редакторов и книгу австралийского визионера Алана Эймса «Глазами Иисуса».

В жюри конкурса я предлагаю выбрать сейчас, ну, скажем, три человека, и вместе со мной получится четыре голоса. Мы будем оценивать выступления по шестибалльной системе. Члены жюри не должны выступать. В жюри не включать Жириновского, а то еще до начала конкурса он скажет, что он уже выиграл. Я бы предложил в жюри Сережу, Таню и Жильвинаса.

Итак, пожалуйста, кто самый смелый и ироничный, чтобы быть первым?

Герман Германович: Можно я попробую? У меня чисто практическая проблема. Недавно я разбирал свой шкаф и обнаружил там десятка два старых удостоверений. Это напомнило мне, что я был на каких-то должностях, в том числе и общественных, и играл какие-то роли. И поскольку не все должности, не все роли фиксируются, значит практически их было в несколько раз больше. Плюс встречи с людьми, и каждая встреча тоже, я бы сказал, в этом отношении - маленькая роль. Как у Чуковского в «От двух до пяти». Плачет девочка. Папа говорит: «Что ты ревешь?» А она отвечает: «Я не тебе плачу, а маме», то есть разные роли. В результате накапливается усталость от этой игры, и хочется куда-то в место покоя, куда-то к себе домой. Уходить нельзя, никуда не денешься из социума, потому что машина крутится, есть какое-то дело, где от тебя зависит много людей, потому что все движется, пока крутишь педали, кончаешь крутить - падаешь. Получается, что все реже встречаешься со своим «я», и порой даже получается так, что встречаешься и уже не узнаешь. Выход из этой ситуации я вижу в том, чтобы создать для своего «я» такие условия существования, чтобы оно никуда не бегало, а чтобы мы с ним не расставались или расставались ненадолго. И если бы эту проблему удалось решить, то, я думаю, все горизонтальные социальные проблемы решались бы гораздо легче, потому что решались бы изнутри, вот оттуда. Практика показывает, что, когда это удается, проблемы решаются гораздо легче. В силу своего умения я их как-то решаю, стараюсь, хотя часто это получается методом тыка, методом проб и ошибок. Каждый решает эти проблемы своим путем, никто их за тебя не решит. Немцы говорят: «Каждый умирает в одиночку». Тем не менее, если есть человек, который говорит: «я готов тебе помочь», было бы глупо сказать: «спасибо, не надо, я сам». Тем более что встречи с книгами Ровнера и встречи с их автором оставляют надежду, что этот процесс можно оптимизировать.

Наталья: Я понимаю эту проблему следующим образом. Первая идея - в центре стоит человек. Человек - это прекрасно, это возможность двигаться, жить, чтобы раскрыться. Но как может двигаться человек? Для этого нужен смысл. Смысл - это не просто мысль, это маяк, который живет в человеке. Эта работа может совершиться только тогда, когда есть круг людей, друзей, которые поставили перед собой четкую задачу выйти к смыслу.

Евгений: Есть горизонтальный и вертикальный пути движения для человека. На горизонтальном пути существенное развитие невозможно, а возможно только повторение уже пройденного. Развитие и достижение подлинного предназначения человека возможно на вертикальном пути развития. Но сам по себе, автоматически, человек в силу ряда причин находится на горизонтальном пути. И чтобы встать на вертикальный путь, необходимо, во-первых, увидеть в себе эту горизонталь и вертикаль. Во-вторых, необходимо все время, каждый день прикладывать усилия, чтобы держать это вертикальное направление. В-третьих, необходима жертва, которая сводится к тому, в конечном счете, чтобы чем-то дорогим для тебя, но из горизонтального направления, пренебречь ради движения вверх. И кроме этого необходим круг людей, который поддерживает это движение, потому что практика показывает, что это проще.

Альбина: Я хочу ответить серьезно, но в несерьезном ключе: 1. Идя по жизни - думать о жизни. 2. Программа-минимум: если не знаешь, куда идти и что делать, сознательно не участвуй во зле. 3. Программа-максимум: «Светить всегда, светить везде, вот лозунг мой и солнца». 4. По геометрии: проживая жизнь в декартовой системе координат, постарайся, чтобы твои X и Y были больше нуля.

Андрей: Я бы хотел поделиться своими опасениями по поводу идей Ровнера, которые для меня сейчас актуальны. Буду опираться на понятие «проводник». Это слово имеет в русском языке два значения: проводник, который пропускает через себя свет, и проводник, который ведет человека по инфернальным сферам...

А.Р.: или по сферам небесным...

Андрей: ...отрицательного космоса.

А.Р.: Необязательно. Проводник, как Беатриче, может вести Данте по раю.

Андрей: Я все-таки вернусь к этой аналогии. По-моему, здесь речь идет о проводнике именно во втором значении, то есть он ведет тебя лично. Для меня, если бы я это не обнаружил, не было бы возможности обнаружить свое человеческое пространство. Говоря языком «Восьми этюдов», я бы из недочеловека пытался прыгнуть в сверхчеловека, при этом, может быть, наломал бы кучу дров как внутри себя, так и вовне. Но та точка, где внутренняя реальность соединяется в одном-единственном месте, являясь точкой, через которую непроявленность объединяется с непроявленным, для меня бы навеки осталась закрытой, поскольку она в этом пространстве отрицаема. И естественны опасения по поводу того, что человек со всеми своими человеческими качествами не должен участвовать в этом движении, которое единственно только через опыт его жизни, через переживание, через катарсис, через просветление может привести его в эту точку и определить его в пространстве выше или ниже этой точки пересечения, как его состояние души. Это не значит, что он постоянно может пребывать в этом состоянии, это зависит от его внимательности и последовательности, но где он сам? Выше этой точки? Или ниже? Выше «великого среднего» или нормы, о которой вы упоминаете в своих работах, или ниже? И то же самое касается всего человечества. Ибо эта норма есть совокупность этих точек пересечения каждого отдельного человека, и спастись можно только всем вместе. Одному спастись нельзя. Поэтому плевелы от зерен можно отделять только внутри себя, а не снаружи, формируя какую-то элиту, которая может выйти к этому свету и провести всех остальных, собирая дань в виде материальных и духовных подношений.

А.Р. : Великая Норма - это далеко не «великое среднее». Это не синонимы, а противоположные полюсы. Мне кажется, вы здесь что-то не до конца продумали. За вашими словами слышится война. Когда вы прекратите войну с собой и перестанете закручивать спирали из понятий, я с удовольствием вернусь с вами к этому разговору.

Ирина: Мне очень легко и просто об этом говорить, потому что последние полгода я, кроме книг Ровнера, ничего не читаю. Мне кажется, самый главный смысл его деятельности - это трансформироваться самому и стимулировать к этому других людей. Например, в самой себе я чувствую совершенно невообразимые изменения за те полгода, пока я читаю эти книги.

Татьяна: Я бы хотела изобразить мои мысли первой картой Таро: я - шут во вселенной. Иногда я делаю прыжок вниз. Иногда я в компании веселых сумасшедших штурмую гору Аналог. Иногда я парю в небе. Иногда я бреду по пыльной дороге. Я двигаюсь с закрытыми глазами. Боже, кто же снимет с меня эту повязку! Я - шут во вселенной. Иногда я делаю шаг к пропасти. Иногда я взлетаю под облака. Мои глаза закрыты. Я удерживаю нити, которые связывают землю и небо. Я актер, но я же и зритель. Передо мной голубое небо, а внутри меня раскрыто окно, через которое я вижу неземные сны.

Ирина: Я хотела поблагодарить Аркадия за свет, который идет от него.

А.Р.: Спасибо, Ирина, но это все-таки ваш свет. Я просто иду ему навстречу.

Надежда: Идеи Аркадия Ровнера - простота, свет и радостные сны.

Светлана: Мне кажется, что идеи Аркадия Ровнера - это палитра ответов на вопросы... жизнь, страна - что будет с ней?

Ольга: Я хочу рассказать притчу. Есть две башни с флюгерами. На башне, которая пониже, флюгер показывает, куда дует ветер. На второй башне флюгер всегда показывает туда, куда хочет башня. Мне кажется, что Аркадий призывает постоянно и непрерывно строить именно ту башню, флюгер на которой будет показывать неизменное направление.

Аркадий: Спасибо большое. Наверное, достаточно, потому что членам жюри уже не запомнить все ответы.

Жюри удаляется и возвращается.

А.Р: Жюри отметило, что каждый выступавший внес свою абсолютно неповторимую лепту в обсуждение данного вопроса и все эти грани составляют прекрасный многогранник. Тем не менее, из всех выступлений жюри выделило двух выступавших, каждый из которых получит журнал «Гнозис» и книгу Алана Эймса «Глазами Иисуса».

Победители: Ольга, сказавшая о двух флюгерах, и Евгений, говоривший о жертве горизонтальным измерением во имя вертикали. Эти два человека, по мнению жюри, наиболее близко подошли к самому средоточию идей нашей работы. Спасибо за ваши мысли и за то, как точно вы их выразили. Мне бы хотелось с вами подружиться. Со всеми остальными я также хотел бы подружиться, кроме тех, с которыми уже дружу.

До свидания и — до новых встреч.

Путешестие Муто по Руси
Беседы c участниками семинаров. 2002 г.
Издательство: Профит-Стайл
Год издания: 2002
Страниц: 256
Формат: 20.5 x 14.5 x 1 см
Обложка: мягкая
ISBN: 5-89395-167-8

Книга Аркадия Ровнера составлена из бесед автора со слушателями. Предметом бесед явилось таинстенное существо по имени МУТО, выпрыгнувшее из алхимического тигля в объятую беспокойными снами Россию и ее окрестности. Вслед за автором читатель совершит незабываемое путешествие по бескрайним евразийсим просторам в поисках новых мутических трансформаций. Она предназначена для детей нового эгрегора и студентов факультета тайных наук о вселенной и человеке.