Какой-то временем задушенный поэт

с недоумением оглядывает век,

пока орда нечесанных примет его

оплевывает имя рек —

кого стыдиться, если нет окраин,

и кашель улицы — апофеоз тщеты,

а дом, в котором проживаешь ты,

пока что не построен.

Садится солнце за большую реку

как красный слон, бредущий умирать, готовый стать

цветком в петлице века.

Бредет поэт, он — красный слон,

огромный, одинокий и нелепый —

и только к тем, кто от рожденья слепы, причастен он.