О Великой Норме

Вчерашний наш вечер за костром закончился разговором о шудрах. И разговор наш был сравнением двух социально-психологических миров: мира людей духовных устремлений и мира людей духовно слепых и самодостаточных.

В современном мире эти люди оказываются на одной территории. И естественно между разрядами людей происходит взаимодействие, хотя очевидно, что люди эти говорят на разных языках. Иногда возникает ощущение, что есть некоторый элемент сходства между этими различными категориями людей, но для Пифагора не было такого сходства — для него существовало три типа людей и три вида социальной активности, которую практикуют либо купцы, либо воины, либо мудрецы.

То, что я сейчас говорю, предлагается вам как определенная система понятий, которая откликается в некоторых из вас созвучно, а некоторые воспринимают ее как нечто несправедливое и раздражающее. Это нормально и правильно. Никому ничего не навязывается. Предлагается это как предмет для размышления. Кроме того, напоминаю, для ознакомления вам был дан текст Картография реальности, или азбука состояний, который мы можем с вами продумать, обсудить, согласиться с ним или не согласиться. Лучше всего нам вместе над ним поработать, потому что этот текст, безусловно, может совершенствоваться и дополняться. Если у вас есть соображения и впечатления от прочитанного, то вступайте в разговор.

Здесь также ходит по рукам другой текст, совсем не обязательный, просто он вышел из моих рук, под названием Веселые сумасшедшие, Зарасайские беседы — это предисловие к той книге, которая, выходит через пару месяцев в Литве. Здесь есть люди, которые были с нами там, в Зарасае.
Нашего полку сегодня прибыло: появилось полдюжины новых людей. Я думаю, здесь скоро возникнет городище. Сначала будут построены времянки, потом возникнет город под названием Затон памяти Парижской Коммуны, приютивший нас здесь, он будет расширяться, расти, и мы отсюда уже никогда не уедем, поселимся здесь навсегда. А в центре его построим храм Пифагору или Заратустре.

Итак, прошу.

Вопрос: Я все время слышу в себе какое-то сопротивление идее каст. Мы выросли в эгалитарном обществе, и трудно согласиться с идеей разных каст в обществе.

Ответ: Мы с вами родились в уже обрушенном мире. Это рухнувшее здание, где рядом находятся и бесчисленные трупы, и обугленные стены, и обломки ржавых труб, и драгоценные манускрипты, и фрагменты сложных приборов. Мы живем в особом мире, которого, наверное, не было никогда. Первая половина нашего века сокрушила тот мир, который существовал до Первой мировой войны, мир, где были воплощены все три категории людей, о которых говорил Пифагор: и люди, стремящиеся к наживе, и люди, стремящиеся к чести, и люди, стремящиеся к мудрости. Этот мир рухнул. У нас нет другого выхода, кроме как восстановить иерархию внутри себя, а потом в окружающем мире. Это абсолютно неизбежно, так или иначе мы это будем делать в себе, в своих детях, в своих друзьях и в большом масштабе социума. Сколько это займет лет или веков, это зависит только от нас. Это наша с вами основная задача. И задача эта начинается с работы над самым главным — над своим состоянием. Над достижением позитива, т.е. над накоплением добра, энергии и созданием в себе шкалы устойчивости.

Вопрос: Какова связь шкалы состояний со смыслополагающей функцией, и в чем смысл движения как такового?

Ответ: Известные нам восточные и западные традиции, непрерывно подчеркивают дихотомию недолжного и должного.

Недолжное называется грехом, темнотой, ущербом. Должное называется Царствием Небесным, раем, нирваной. Георгий Иванович Гурджиев напоминает нам о человеке, который живет в чулане, будучи хозяином трехэтажного дома, и предлагает ему выйти из чулана и освоится в своем имении.

Смыслополагание начинается с совершенно очевидного шага: с выхода из чулана, из ущерба, из греха. Смыслополагание начинается с избавления от боли, темноты, невежества, ущерба, греха, это как побег из плохого места — именно с этого начинается смыслополагание.
И далее, когда человек выходит из этого неблагополучного состояния, смыслополагание вступает в новую стадию, которую и в нашем разговоре сегодня, и в Зарасае я определил как экспедицию. Человек, который выходит из неблагополучного состояния, инициирует экспедицию. Он только что выбрался из этого места, он еще не очень устойчив, он может снова упасть в яму. Он организует экспедицию для того, чтобы выйти на устойчивое место. Гурджиев говорит о человеке № 4, который вышел из человека № 1, № 2 и № 3 и который инициирует экспедицию для того, чтобы достичь состояния человека № 5. Это уже второй этап смыслополагания.

Когда мы с вами достигнем уровня человека № 5, тогда мы поговорим о следующем уровне. Пока же мы в большинстве своем находимся в положении человека, поднявшего ногу.

Вопрос: Я с благодарностью принимаю предложение вдуматься в такой насыщенный контекст. Он дает мне необходимую перспективу для личных усилий. Без такого объемного видения может быть только папушевское копание во фрейдистских комплексах.

Ответ: Спасибо. Единственное, что я хочу откорректировать, это замечание по адресу Михаила Александровича Папуша, который никому из нас никакого зла не принес и который занимается своим делом, очевидно, заслуживающим уважения. И вообще у нас нет нужды кого-то уличать, порицать, особенно в таком контексте.

Вопрос: Как сохранить в себе состояние понимания и ясность видения? Когда я здесь, у меня нет никаких сомнений в том, что я делаю. Когда я возвращаюсь домой, сын говорит мне: хватит летать, пора возвращаться к реальности. И я не могу объяснить ему правду моей реальности. При первых же трудностях я теряю наработанное состояние. И когда я на работе, оно тоже мгновенно разбивается.

Ответ: Значит, вы находитесь на растяжке между двумя реальностями. Одна реальность воспринимается вами в хорошем состоянии, а другая—в плохом. Плохом — значит ущербном. Хорошем — значит, в состоянии покоя, ясности, света.

Безусловно, и то и другое — реальность, но они разного качества, и они образуют между собой диапазон, скажем, от —1 до +1, и вы в этом диапазоне можете оказаться в любой точке, но намного труднее оказаться на верхней черте, значительно легче скатиться к нижней планке.
В конечном итоге, каждый человек оказывается болтающимся между —1 и +1. Каждый день у него сменяется целая гамма состояний, в основном с очень маленькой амплитудой, и чаще всего мы бываем в минусовом состоянии. И теперь ваш вопрос — что же реально? Это зависит от того, где вы реально находитесь на этой шкале, где же вы реально находитесь или в каком промежутке происходит колебание ваших состояний.

Это очень легко проследить или нарисовать. Иногда вас заносит на + 5 или вы проваливаетесь до –5. Но, в принципе, вы пребываете в каком-то ограниченном диапазоне, причем, нулевая точка тоже ваша, и она достаточно условна, скажем, не очень высоко и не очень низко, а где-то посредине. Что же реально? Традиция говорит, что все это не реально, реально только Единое, а все остальное это как бы кино.

Вопрос: Если можно, определите в двух словах, как достичь устойчивости благоприятного плюсового состояния.

Ответ: Этот вопрос похож на предыдущий: он о растяжке между +1 и –1. Наша работа, прежде всего, состоит в культивировании устойчивости в плюсе. Очищение, внимание, высветление ведут к росту человека, к росту состояния, и этот рост связан, прежде всего, с устойчивостью достигнутого состояния. Пусть это будет микроскопическое достижение, но если оно не устойчиво — это не достижение.

Устойчивое плюсовое состояние является необходимой исходной площадкой для экспедиции, для дальнейшего подъема. Человек не может запустить ракету, если он не утрамбовал землю на пригорке. Я говорю метафорически, но надеюсь, что смысл понятен. Идет речь об определенном плюсовом состоянии, которое создается не для того, чтобы стать памятником самому себе и на этом застыть, а для того, чтобы отсюда, с этой площадки, запускать экспедиции.

Пока происходят колебания, зигзаги состояний, никакая серьезная экспедиция не может состояться. Мы говорим сейчас о вертикальной шкале, однако мы знаем, что существует бесконечное многообразие горизонтальных состояний.

Существует множество известных и плюсовых, и минусовых состояний на одном уровне. Представьте себе дерево. Его корни — это минусовые состояния, а 10 ветвей представляют собой 10 плюсовых состояний. Это не так монотонно: либо в ущербе, либо в прибыли. Есть 10 или 100, или 1000 видов ущерба и 1000 видов прибыли. И это многообразие играет особую роль в нашей жизни. Для нас совсем не все равно, какую гамму переживаний мы испытываем в плюсе. Это может быть плюс человека, который заработал миллион, это может быть плюс человека, который победил дракона или, может быть, плюс — это прибыль мудреца, которому открылся новый свет и который постиг скрытый до того смысл.

Есть ли вопросы? Меня интересуют позитивные разработки, связанные с предложенным мною текстом. Вчера прозвучал вопрос о пустотности. В тексте Картография реальности, или азбука состояний и в комментарии к этому тексту говорится о том, что все пустотно. Это буддийская идея, которая имеет своим смыслом, своей целью помочь человеку оторваться от тех ценностей, с которыми он отождествлен. Все пустотно. Пустотен мир, пустотны мысли, пустотны переживания, пустотны дхармы, все пять скандх пусты. Весь наш опыт пуст, все это — шунья.
Вопрос был о том — об одной и той же пустоте или о двух разных пустотах идет речь. Дескать, в одном случае разоблачается то, к чему мы привязаны, в другом случае фиксируется несубстанциональность всего. Конечно же, речь здесь идет об одной и той же пустоте. В основании всего лежит одно Ничто, которое находится за пределом наших познавательных возможностей и возможностей выражения. Мы знаем об этом на пределе истины. В христианстве эта идея выражена Дионисием Ареопагитом, у которого Бог определяется как неопределимое, как немыслимое. В индуизме и буддизме махаяны аналогичные концепции разрабатывали Шанкара и Нагарджуна. Но это сугубо теоретический вопрос.

Вопрос: Что представляют собой пустотные миры?

Ответ: Мы говорим сейчас о буддизме. Это идеология и психотехника, с которыми вы можете познакомиться и без меня; в буддизме все пустотно: и миры, и их обитатели. В буддизме очень важно постичь пустотность всего и отказаться от опоры на иллюзии. Все, что пробует сделать буддизм, это отнять у человека такие иллюзии как Бог, рай, ад, здоровье, богатство — все отнять у человека, чтобы он ни за что не цеплялся. Мы все время за что-то цепляемся. За надежду на кого-то или на что-то. Буддизм беспощаден к нашим нежным переживаниям, к нашим романтическим надеждам. Буддизм утверждает, что сам буддизм — пустотен. И Будда пустотен. Полная безопорная пустота.

Вопрос: Вы говорили о степени разрушения, происшедшего в современном человеке. И о нашей бездуховности. Как вы думаете, сможем ли мы когда-нибудь достичь уровня духовного развития людей из цивилизованного мира?

Ответ: Очевидно, говоря о цивилизованном мире, вы имеете в виду Запад. Но вопрос о степени разрушения и одичания человека относится больше к современному Западу, чем к России. Когда я говорю о разрушении в человеке его органики, это, прежде всего, касается так называемого цивилизованного мира. В России и в других странах Востока намного больше здоровых клеток и живых корней, из которых что-то может прорасти.

Вопрос: В «Восьми этюдах» Вы оцениваете эту ситуацию в понятиях недочеловек и псевдочеловек, и вы не пользуетесь понятием человек. Вы не видите возможность применения этого термина в современном мире?

Ответ: Слова недочеловек, псевдочеловек и сверхчеловек, и отсутствие слова «человек» в известном вам тексте рассчитаны на то, чтобы озадачить читателя, вызвать в нем раздражение по отношению к автору или по отношению к самому себе. На самом деле нет никакой фатальности ни в ком и ни в чем. И разбойник может прозреть в последнюю минуту перед смертью. Мое небольшое эссе «Восемь этюдов о недочеловеке», где впервые предлагается эта терминология, было написано одиннадцать лет тому назад. Меня самого сегодня не очень удовлетворяет эта терминология. Падший человек— это падший, который может восстать, а слово псевдочеловек уж очень оскорбительно звучит. Оскорбительно звучит и слово недочеловек, и когда говорится, что недочеловек — это высшее, чего мы можем достичь. Это был вызов, дразнение, провокация в ответ на лицемерную проповедь гуманизма, которая служит ширмой для многих темных делишек. Впрочем, в XX веке было достаточно опасных идеологических манипуляций и со словом человек, и со словом недочеловек.

Всякая терминология условна, и метафора работает всегда в конкретном контексте в связи с той задачей, которую она решает. Отнять у человека, который прячется за Христа, за Мухаммеда, за Будду, за того или другого гуру, отнять у него эту надежду, отнять у людей, которые говорят, что бог на их стороне, отнять у них этого бога и сказать: «Ты сначала сам стань чем-то! Перед тем как размахивать высоким знаменем, сделай сам микроскопическое усилие», — вот для чего этот текст. Потому что в христианских кругах этот вопрос не стоит. Там вопрос ставится по-другому: «Ты христианин или не христианин? Если нет, то ты для нас не существуешь. Мы сочувствуем тебе, когда-нибудь ты прозреешь». При этом реальное развитие и рост человека оказываются неактуальными. И то же самое происходит в иудаизме, исламе.

Вопрос: Мне кажется, эта задача содержится в идеях кармы и реинкарнации. Как вы считаете?

Ответ: В «Картографии реальности, или азбуке состояний» говорится о том, что человек, достигший определенного состояния, выходит из цикла рождения и смерти. Или некоторая его часть выходит из этого цикла, если он эту часть питает, кормит, выращивает. Есть такая метафора: многие ли из нас строят лодку для того, чтобы переплыть реку смерти? Многие ли могут, умирая, сказать: «Лодка моя меня ждет»? Большинство надеется на чудо, и строит всю свою жизнь бог знает что, но только не эту лодку. Только если ты построил эту лодку, ты можешь переправиться куда-то, а иначе утонешь. Это большая работа — создание устойчивости на минимальном плюсовом уровне. Об этом легко говорить, этого очень трудно добиться, потому что нужен контроль энергии. Нужна стабильная энергия, тогда можно обеспечить эту устойчивость. Мы же тратим энергию вслепую. Она идет на выброс, мы оказываемся абсолютно обесточенными. И энергия эта уходит через гнев, через слепой секс, через отождествление. Кажется, так просто создать устойчивый «плюс», устойчивое равновесие и в нем работать.
Возвести фундамент, и потом уже что-то строить. Но для большинства из нас это совсем не просто.

Вопрос: Разве христианство не учит тому же самому?

Ответ: С христианством и другими религиями происходит простая вещь. Они служат замечательными далекими маяками. Они дают направление. Они дают очертания далеких вершин, но они совсем не заботятся о практических шагах в этом направлении. Их забота — это отрицание или занижение других религий. Так, известна застарелая вражда между католицизмом и протестантизмом и их взаимные претензии к православию. Православие, в свою очередь, занижает протестантизм и католицизм. Мусульманство занижает иудаизм и христианство, а тибетский дзогчен занижает направления, обозначаемые им как сутра и тантра.

Вместо конкретного духовного водительства как панацея от всех бед человеку предлагается нравственный кодекс. Декларируется чистота, святость, добродетель. Но здесь пр исходит очень интересная вещь. Человеку не говорится, что достичь этого без индивидуального руководства нельзя. Ему говорится: «Приходи в церковь. Приходи в мечеть или в синагогу. Церковь или мечеть является тем кораблем, на котором ты можешь переправиться через реку». Но церковь и мечеть по-настоящему не являются тем кораблем, и синагога тоже не является.

Мы знаем, что русская православная церковь столетие славила советскую власть. Откуда же ей взять нравственный авторитет? То же справедливо и в отношении иудаизма и мусульманства. Тем более в них утрачена традиция индивидуального водительства. Сейчас человек фактически лишен его.

И в христианстве, и в других западных религиях вы, наверное, встречали потрясающих одиночек, героических людей, которые на свой страх и риск стремятся к святости и чистоте и которые невольно становятся сектантами, прячутся за жесткие понятия, за жесткую аскетику, за подвижничество в одиночку. Я встречал много таких людей, которые в рамках западных религий карабкались вверх и срывались, потому что христианство, мусульманство и иудаизм сегодня не обеспечивают экспедиции, пресекают всякую внутреннюю и внешнюю инициативу.

Мы же постоянно концентрируемся с вами на состоянии группового и индивидуального прорыва, или экспедиции. Я имею в виду именно прорывы в высшие состояния. Для их обеспечения необходима высокая требовательность к себе и инициатива в организации экспедиции. Два принципа культивации состояний предъявляются к человеку, организующему экспедицию: «Познай себя» и «Уважай себя», т.е. уважай высшее в себе. Эти критерии задают должную высоту требований к себе и помогают овладеть подлинной культурой отношения с самим собой. И через это устанавливаются должные отношения с миром.


В наше профаническое время этот важный аспект внутренней работы в основном подменяется обслуживанием идеологии того или иного толка. Религии превращаются в прямой инструмент для достижения политических целей либо через примитивный фундаментализм с сопровождающими его фанатизмом и агрессивностью, либо, с другой стороны, через либеральную теологию с ее преимущественной фиксацией на социальном аспекте, разъедающей область сакрального. Происходит все большее занижение и все более плотное погружение в инволютивный процесс.

Вопрос: Можно ли достичь прорыва в одиночку?

Ответ: В одиночку ничего не получится. В одиночку человек может достичь этого только в теории, но реально он не может достичь ни ясности, ни святости, ни просветления. Ему не хватит энергии противостоять гипнотизму социума. Нужно собраться трем, пяти, пятидесяти людям и совершить общий рывок. Так начиналась христианская церковь, так начиналось мусульманство. В одиночку ничего бы не получилось. Все духовные прорывы были экспедициями. У Моисея была экспедиция, то же самое было у Христа и у Мухаммеда. Потом каждый апостол повел свою экспедицию. Рыцари Круглого Стола короля Артура отправлялись в экспедицию поодиночке, но всегда помнили о том, что они из Камелота, и туда возвращались. Невозможно представить себе этих рыцарей без чувства плеча, без чувства общей цели. Религия по своему назначению, прежде всего и должна быть такой экспедицией, и тогда она даст человеку высочайший опыт прозрения и откровения. Внутри христианства возможны экспедиции. Однако попытки такого рода чаще всего пресекаются самой церковью.

Вопрос: Для этого нужна харизматическая личность. Ведь без этого не может быть никакой экспедиции.

Ответ: Это крайне желательно. Однако и когда такого человека нет, экспедицию все равно можно организовать. Экспедиция является единственным ответом на ситуацию стагнации. Другого выхода нет, потому что современное общество гасит любую духовную инициативу. Потому что духовная инициатива опасна для нового порядка. Духовная инициатива может опрокинуть этот порядок, как она опрокинула порядок в Римской империи в I веке и в Аравии в VII веке. Инициатива может вырвать власть у власть имущих, и поэтому она убивается в зародыше там, где она появляется. Эта инициатива конкурирует с тем новым порядком, который установлен хозяевами сегодняшнего мира.

Вопрос: Но ведь вы говорили, что есть путь служения тем, кто отважился на экспедицию, и что это достойный путь. Идя путем слуги, можно способствовать самопродвижению в нужном направлении и успеху экспедиции.

Ответ: Вы коснулись очень важной идеи. Слуга — это звучит прекрасно, слуга — это звучит гордо. Это идея связана с идеей неравенства, тоже очень дорогой для меня. Разрушение социальной и духовной иерархии, которое произошло на Западе, начиная с английской, французской, и дальше русской революции, идет под лозунгом всеобщего равенства. И это равенство для его идеологов означает равенство всех по самой низшей планке духовных пролетариев. Все, кто выше, укладываются в прокрустово ложе и подрезаются, чтобы не вылезали из пролетарского уровня. Мы это пережили в нашей стране и переживаем ежедневно. И потому очень важно, чтобы началось восстановление подлинного неравенства, восстановление традиционной иерархии. Вернуть людям ощущение радости служения другим. Мы и так ведь служим. Мы служим своим детям, мы служим своим любимым, мы служим своим прихотям, мы служим своим начальникам, политическим бесам, которые обставляют нас и загоняют в энергетическую соковыжималку. Мы служим так или иначе, и это служение иногда радостно, в случае детей и любимых, иногда пакостно, когда это бесы, боссы и политики.
Когда я говорю, что служение недочеловеку—это прекрасный путь для того, кто сам не отважился на создание духовной доминанты, кто точно не знает, чего он хочет, кто робок и не способен на целеполагание и инициирование экспедиции, я проектирую нормальную традиционную систему ценностей и предполагаю две ступеньки.

Одна ступенька — это люди, стремящиеся к просветлению, вторая ступенька — это люди, которые им помогают. Это было всегда, в любой религии — служение святости, служение мудрости, помощь тому, кто отважился. И если у человека есть духовные ростки, безусловно, такой человек сумеет очень много извлечь из такого служения. Вспомните, что ученик приходил к художнику и десять лет растирал ему краски. Ученик приходил к Пифагору и пять лет служил в преддверии храма, подметал переднюю, перед тем как его пускали в прихожую, и в течение этого времени ему дозволялось только слушать и не разрешалось говорить.


Служение детям и любимым — это одно дело. Это уровень семейный, частный. Но служение тому, кто отважился на целеполагание и смыслополагание, дает цель и смысл и матери, и ребенку, и любимой, и любящему.

Я хочу еще раз напомнить то, о чем мы забываем. О той титанической работе, которую совершают люди, создающие смысл, дающие смысл другим, восстанавливающие смысл в мире, потерявшем всякие ориентиры. Это героическая работа, достойная помощи. И я хочу оттолкнуться от навязшего в зубах преимущественного служения опустившимся, павшим, а также бедным, больным, слепым, горбатым. Это все очень хорошо. Нужно помогать и слепым, и горбатым, и немым, и слабым, и нищим. Но не нужно путать планы. Не нужно подменять одно другим. Помогая бедному, ты подтягиваешь одного. Помогая богатому, ты подтягиваешь себя. Я говорю о духовом богатстве и духовной бедности.

Я хочу переориентировать человека. Отобрать у него идею равенства и дать ему идею Нормы, иерархии и внутри него самого, в обществе. Не отрывая его от служения тем, кто ниже, направить его в первую очередь на служение тем, кто выше. Таких, духовно преизбыточествующих, всегда очень мало. Их систематически уничтожают во всем мире, их практически не осталось. Сколько мы насчитаем таких в России? Ничтожно мало. После революции 17-го года были уничтожены практически все, способные дать смысл России. И такие люди еще беспощаднее уничтожаются на Западе. Эго очень важная для меня практическая сфера деятельности — спасение Спасителя.

Вопрос: Вы считаете, что реальный путь саморазвития может проходить через служение человеку, способному на смыслополагание. И через это можно самому достичь уровня смыслополагания?

Ответ: Можно. Потому что служение такому человеку — это служение Норме. Потому что, если вы служите Петру Петровичу Петрову, вы служите не ему, а тому, чему он служит. Он просто для вас конкретная материализация того принципа, которому вы оба служите.

Вопрос: Мне кажется, что такой формой служения для вас было издание журнала «Гнозис». Мне кажется, что Вы выбрали идеальную форму служения через издание такого журнала. И «Гнозис» был для нас тем редким изданием, в котором ставилась эта задача.

Ответ: Журнал «Гнозис» возник на Западе в 1978 году. Он возник в драматическом контексте. В России в 60-70-х годах были очень интересные люди. Тюрьмы, психушки, эмиграция раскидали этих людей. Кому-то нужно было этот круг растворить и уничтожить. В этом направлении и велась в те годы работа глобальных магов. И журнал «Гнозис» соединил уникальный российский опыт внутреннего противостояния тех десятилетий с непоказной духовной и художественной жизнью Запада. «Гнозис» был спасательным кругом для группы моих друзей — писателей, философов, духовных искателей, занятых созданием смысловой опоры, и тем кристаллом, которым мы притянули к себе друзей на Западе. Журнал продолжает выходить. Нерегулярно, но он выходит.

Вопрос: Что еще Вы издаете?

Ответ: Сейчас мы издаем раннехристианских писателей. Это очень важный опыт, созвучный нашему опыту. Это христианство, которое еще не до конца окаменело, оно еще расплавленное и живое. Это хорошая работа, ее не стыдно делать. Такая работа — постоянное напоминание о главном.

К.: В связи с вопросом «Кому ты служишь?» я хочу рассказать притчу. Хасидский мастер прогуливался в окрестностях Мадрида и зашел в богатый квартал. Ему встретился сторож с колотушкой. «Кому ты служишь?» — спросил сторожа мастер. Сторож ответил и затем задал тот же вопрос мастеру. Тот задумался, а затем, не ответив, поинтересовался у сторожа, сколько ему платят. Сторож назвал сумму. «Я возьму тебя к себе на работу и буду платить тебе вдвое больше, если ты каждый день будешь задавать мне этот вопрос», — сказал ему мастер.

В основу книги легли беседы Аркадия Ровнера с участниками необыч­ной Школы состояний, которые проходили два года подряд на берегах Вол­ги, сначала под Нижним Новгородом, потом — под Самарой. В качестве предисловия к книге использован текст Аркадия Ровнера «Религия про­светления».
Вторую часть книги составляют беседы композитора и музыковеда, док­тора философии Антона Ровнера на тему «Музыка и состояния», проведен­ные им для участников этих семинаров.
Книга адресована психологам, культурологам, музыковедам, исследова­телям мировых религий и всем искателям истины.